|
кафедра политических наук |
||||
|
Виртуальная библиотека |
||||
|
|
|
 |
||
Проезжая через Литву, я везде встречал хороший прием, и вскоре прибыл в Смоленск (Smolenska), большой торговый город, первый пограничный город в России. Мой старый знакомый, сосед по Москве, князь Иван Голицын (Knez Ivan Gollichen), теперь воевода и главный наместник (viovode and chiff governor) этого города248, смотрел на меня невесело и странно. Он, [а также] царь и правитель уже знали о моем пребывании и аудиенции у польского короля Сигизмунда и великого князя Литвы и приготовили мне худший прием, чем я ожидал; мне позволили ехать дальше, но послали вперед предупредить, что я прибыл. Поэтому в десяти милях от Москвы я был встречен сыном боярским (sina-boarscoie), который увез меня и поместил в доме Суздальского (Susdall) епископа, где за мной строго следили, что было не по обычаю, они опасались, что я увижусь с послом Польши, прибывшим с неприятным поручением: требовать возвращения большей части тех южных областей, которые когда-то принадлежали Польше; он держал себя властно; его переговоры продолжались, а мои были задержаны.249 Некоторые из моих старых приятелей присылали мне тайком, через нищих женщин, известия, что произошли перемены и что я должен быть настороже. За мной послали. Я вручил грамоты королевы Царю, он передал их Андрею Щелкалову, главному чиновнику посольств (Andrew Shalcan, chiff officer of ambassages), моему врагу по милости сэра Джерома Бауса. Слабоумный царь вдруг начал плакать, креститься, говоря, что никогда не давал мне повода для обиды, видимо, он был чем-то встревожен. Меня поспешно увели от него.
Князя-правителя не было там, и я ничего не слышал о нем, пока однажды вечером, проезжая мимо моего дома, он не прислал ко мне дворянина сказать, чтобы я приехал к нему верхом в определенное место под стенами Москвы. Приказав всем отойти, он поцеловал меня, по их обычаю, и со слезами сказал, что не может, по разным серьезным причинам, оказывать (открыто) мне прежнее расположение. Я сказал ему, что мне это еще более обидно, ибо совесть моя свидетельствует: я не давал ему повода для обиды, а всегда был верен ему, предан и честен. «Тогда пусть от этого страдают души тех, кто хотел нас поссорить».
Он говорил о разных вещах, которые нельзя доверить бумаге. Прощаясь, он уверял меня, что не даст и волосу упасть с моей головы — это была лишь пустая фраза. Между тем я получил много предупреждений от моих друзей, хотя многих из них за мое отсутствие удалили и прогнали. Мне были предъявлены многие обвинения: исключение из письма королевы печати и полного титула, чего не было в прежних посланиях, а это якобы обидно для царя и оскорбительно для царицы; обвинение в сношениях с польским королем и князем, а также в том, что я вывез из страны большие сокровища. На все обвинения я отвечал исчерпывающим образом, так что они вынуждены были прекратить дальнейшее дознание. Вопреки их воле это получило огласку и вызвало выражения симпатии и дружбы ко мне у многих. Вода, в которой варилось мясо для меня, была отравлена, также были отравлены и мое питье, кушанья и припасы; моя прачка была подкуплена отравить меня, она призналась в этом, сама рассказала кем, когда и как, хотя у меня уже были точные сведения. Мой повар и дворецкий — оба умерли от яда. У меня был слуга, сын господина из Данцига Агаций Даскер, у него открылось двадцать нарывов и болячек на теле, и он едва не умер. Опасаясь оставить меня в Москве, где в то время было много иностранных посланников, Борис прислал шепнуть мне, чтобы я ничего не боялся.
Царь и совет отослали меня на время в Ярославль (Yeraslave), за 250 миль250. Много других происшествий случилось со мной, их вряд ли стоит описывать. Известия, которые доходили до меня, были иногда приятны, иногда ужасны. Бог чудом сохранил меня. Но однажды ночью я предал свою душу богу, думая, что час мой пробил. Кто-то застучал в мои ворота в полночь. У меня в запасе было много пистолетов и другого оружия. Я и мои пятнадцать слуг подошли к воротам с этим оружием.
— Добрый друг мой, благородный Джером, мне нужно говорить с тобой.
Я увидел при свете луны Афанасия Нагого (Alphonassy Nagoie), брата вдовствующей царицы251, матери юного царевича Дмитрия (Demetries), находившегося в 25 милях от меня в Угличе.
— Царевич (Charowich) Дмитрий мертв, сын дьяка, один из его слуг, перерезал ему горло около шести часов; [он] признался на пытке, что его послал Борис; царица отравлена и при смерти, у нее вылезают волосы, ногти, слезает кожа. Именем Христа заклинаю тебя: помоги мне, дай какое-нибудь средство!
— Увы! У меня нет ничего действенного. Я не отважился открыть ворота, вбежав в дом, схватил банку с чистым прованским маслом (ту небольшую склянку с бальзамом, которую дала мне королева) и коробочку венецианского териака.
— Это все, что у меня есть. Дай бог, чтобы ей это помогло.
Я отдал все через забор, и он ускакал прочь. Сразу же город был разбужен караульными, рассказавшими, как был убит царевич Дмитрий252. А четырьмя днями раньше были подожжены окраины Москвы и сгорело двенадцать тысяч домов. Стража Бориса захватила добычу, но четверо или пятеро подкупленных солдат (жалкие люди!) признались на пытке, и было объявлено, будто бы царевич Дмитрий, его мать царица и весь род Нагих подкупили их убить царя и Бориса Федоровича и сжечь Москву253. Все это объявили народу, чтобы разжечь ненависть против царевича, его матери и их семьи. Но эта гнусная клевета вызвала только страшное отвращение у всех. Бог вскоре послал расплату за все это, столь ужасную, что стало очевидно, как он, пребывая в делах людских, направляет людские злодейства к изобличению. Епископ Крутицкий (Crutetscoie) был послан с 500 стрельцами, а также с многочисленной знатью и дворянами254 для погребения царевича Дмитрия в алтаре св. Иоанна (как мне кажется) в Угличе255. Вряд ли все думали в то время, что тень убитого царевича явится так скоро и погубит весь род Бориса Федоровича256. Больную, отравленную царицу постригли в монахини, принося ее светскую жизнь в жертву спасения души, она умерла для света. Все ее родственники, братья, дяди, приверженцы, слуги и чиновники были разбросаны в опале по разным секретным темницам (Denns), осужденные не увидеть больше божьего света.
Подошло время моего отъезда [в Англию], мне сказали, что письма царя и Бориса Федоровича будут посланы за мной следом. В Москве оставалось много моего имущества, долгов, которые я был бы рад получить, а также порядочная сумма денег за Борисом. В своих письмах ко мне257, я храню их по сей день, Борис писал, что не смог в отношении меня поступать так, как ему хотелось бы, что он будет стараться, как и раньше, заботиться о моем благополучии, но что ему нужно сперва устранить некоторые препятствия. Между прочим, писал он, если я нуждаюсь в деньгах, он пришлет мне их из своей собственной казны. Пристав (а pencioner) был послан ко мне проводить меня вниз по Двине и посадить на корабль. Я был рад оказаться там, наверное, не меньше Джерома Бауса, когда он отплывал. Многие из знатных людей предлагали мне свои услуги в моем трудном положении.
Я прибыл в Англию, слава богу, в полном здравии и благополучии. Явившись к королеве, я предъявил письма, причем нашел их в гораздо более дружеском тоне, чем ожидал. Все недоразумения между мной и Компанией были улажены с помощью и при посредстве четырех видных лиц. Они уплатили мне за вложенные средства и товары 1845 фунтов. Официальный расчет258, скрепленный подписями и печатями был вручен мне их управляющими сэром Джорджем Барном и сэром Джоном Гартом, которые от имени их товарищей вручили мне в подарок в знак дружеского расставания красивую золоченую чашу с крышкой; все это вместе с их поручениями, наказами, письмами, копиями привилегий и документов, имевших важные следствия, цело по сей день, так же как и копии писем королевы и документов, относящихся к посольствам и переговорам. Они достойны всякого внимания, некоторые отрывки из них были давно напечатаны в книге о путешествиях м-ра Гаклюйта, другие — у м-ра Кэмдена, а большинство научно изложены у доктора Флетчера259: о природном нраве и характере русских, праве, языке, строе, порядке их богослужений и управлении государством, доходах, климате, природном положении и о том, с кем они находятся в союзе и торговых связях,— все эти сведения предложены были ему в моем трактате (treatise)260. Я обещал посвятить два других трактата Польше, Литве, Ливонии, Венгрии, Трансильвании, Германии, Верхним Кантонам и Нижним, 17 Объединенным Провинциям, Дании, Норвегии и Швеции. Используя мои сведения, коллекции (collections) и наставления, я уже несколько раз рассуждал об этом с той целью, чтобы показать моим друзьям, что я провел свое время с большим стремлением узнать как можно больше, чтобы совершенствоваться, и я с радостью готов рассказать обо всем, что они пожелают еще узнать.
Так или иначе, я все-таки не могу оборвать эту историю, не рассказав о том, что так тесно связано с ней, хотя и случилось уже после моего отъезда и явилось несомненным доказательством того, что божий справедливый суд постигает деяния злобы и коварства проливающих невинную кровь во времена удушающей тирании; бог, к утешению избранных, справедливо карает тех, кто предается внушениям дьявола и своим собственным слабостям и честолюбивым помыслам. Пусть читатель не сомневается в правдивости этого.
Вы, вероятно, слышали, а может быть и не вполне, о жестоком варварском и тираническом правлении Ивана Васильевича, о его жизни, о том, как он проливал кровь невинных, какие ужасные грехи совершал, о том, каков был его конец и его старшего сына и как он оставил [другого], глупого сына, как в притчах Соломона261, более чем слабого умом, управлять столь обширной монархией, в результате чего было пролито еще больше крови; [как] от него избавились, а третий сын, десяти лет от роду, обладавший острым умом и подававший большие надежды, был зарезан — так пресекся этот род и его кровавое поколение, правившее более трехсот лет, и вырванное с корнем, кончившееся в крови. Перейдем теперь к узурпатору, называемому в их языке «тиран-душегубец»262, к Борису Федоровичу Годунову (Burris Fedorowich Goddonove). Прошу вернуться немного назад, вспомнить, как я оставил его. Я получал письма от моих старинных друзей, а также другие известия, которые готов показать, а кроме того, я встречался с двумя посланниками и сведущим монахом, [от них я узнал] о том, каково положение дел в этом государстве и в его управлении. Борис со своей семьей, как вы уже слышали, становился все более могущественным и захватывал все большую власть, угнетая, подавляя и убирая постепенно самую значительную и древнюю знать, которую ему удалось отстранить и истязать безнаказанно, чтобы его боялись и страшились; он удалил также теперь и самого царя Федора Ивановича263, а свою сестру царицу послал в монастырь264, хотя фактически он уже был царем и раньше; заставил патриарха, митрополитов, епископов, монахов и других — новую возвысившуюся знать (the new upspring nobileitie), чиновников, купцов, а также всех других своих людишек (creatures) бить ему челом (to peticion unto him), прося о принятии венца на царство. В назначенное время он был торжественно возведен на престол и венчан, сделавшись при открытом шумном одобрении (with open acclamation) из дворянина (gentilman) царем Борисом Федоровичем, великим князем Владимира, Москвы и всея Руси, правителем (Kinge of) Казани, Астрахани, Сибири и проч., как пишется. Он приятной наружности, красив, приветлив, склонен и доступен для советов, но опасен для тех, кто их дает, наделен большими способностями, от роду ему 45 лет265, склонен к черной магии, необразован, но умом быстр, обладает красноречием от природы и хорошо владеет своим голосом, лукав, очень вспыльчив, мстителен, не слишком склонен к роскоши, умерен в пище, но искушен в церемониях, устраивает пышные приемы иноземцам, посылает богатые подарки иностранным государям. Чтобы еще больше подчеркнуть и заявить свое превосходство над всеми королями и принцами, он заключил союз и прочную дружбу с императором Германии и королем Дании; скифский хан, король Польши и король Швеции были его врагами, а к ним присоединились те, кто его не любил, и все вместе они погубили его. Он продолжал вести тот же курс в управлении, который вел до этого, только делал вид, что оказывает своим подданным больше внимания, больше заботится об их безопасности и правах. Все-таки, не будучи спокоен за свое будущее и безопасность, он мечтал для упрочения своей власти выдать свою дочь за третьего сына короля Дании, герцога Иоанна (Hartique Hans); условия этого брака были согласованы, для брачных торжеств было назначено время; жених был доблестным, умным, подающим надежды молодым принцем; с помощью его и его союзников царь надеялся совершать чудеса. Но бог послал на него [принца датского] внезапную смерть и забрал его жизнь; он умер в Москве. Свадьба, надежды и планы Бориса — все рухнуло. Вскоре он был подвергнут тяжкому испытанию: крымцы, поляки и шведы вторглись в страну одни за другими266
Однако мы пропустили другие необычные события и заговоры со стороны его знати и подданных, перейдем ближе к тому мрачному времени, когда его поразила страшная катастрофа; вы уже слышали ранее о Богдане Бельском, большом любимце великого царя Ивана Васильевича, с которым он [Борис] сослужил свою верную службу царю (served this Emperower his trusty turn), прокладывая дорогу к намеченной цели267. Никто не был столь любим, никто не обладал столь большой властью, никто не был способен так подавлять недовольство его самых больших врагов, знати и тех, кто не любил его. Но он получил в награду то, что обычно достается исполнителям злых умыслов. Сам царь, его сестра царица и вся их семья трепетали от страха перед его [Бельского] злой волей; они искали случая и возможности избавиться от его присутствия: они подвергли его и его сторонников опале и сослали в отдаленное место, достаточно безопасное, как они думали, уверенные, что там он будет для них безвреден. Однако накопленные им во времена могущества сокровища и деньги, сохраняемые за границей, хорошо послужили ему в задуманной им мести, теперь, бежав, он объединился с другими, недовольными боярами и могущественными людьми с тем, чтобы не только поддерживать их, но и поднять против русских польского короля и влиятельных наместников и принцев Литвы268. Собрав незначительную армию, уверенный во всеобщей поддержке при появлении их в России, он послал известить, что они несут им избавление истинного и законного государя для короны и страны, царя Дмитрия, сына Ивана Васильевича, убитого происками узурпатора царя Бориса Федоровича, но спасшегося чудом и велением бога и его милостью к угнетенным269, который сейчас находится в армии, приближающейся к Москве, несущей им благоденствие и избавление. Царь Борис приготовился, насколько позволило время, вооружил преданных ему людей и бояр, у него достаточно было людей, артиллерии, обмундирования, припасов, но недоставало мужества и отваги для битвы, ничто не могло предотвратить того, что наступило. Воевода (the prince pallintine), возглавивший армию вновь воскресшего Дмитрия, и другие, прикрываясь его именем, осадили со всех сторон Москву, таким образом отрезав путь к побегу. Царь Борис Федорович, его жена царица, сын и дочь выпили яд, легли головами вместе, трое из них умерли сразу, а сын еще мучился, и некоторые видные люди из их семьи провозгласили его царем всея Руси Иваном Борисовичем (Ivan Borrissowich), чтобы усмирить и успокоить недовольных, но он вскоре расстался с жизнью270. После этого народ стал с еще большим нетерпением ожидать новых событий и хотел видеть воскресшего Дмитрия. Ворота Москвы были открыты, Дмитрий вошел вместе со своей армией.271 Овладев городом, [Лжедмитрий] поместился в Кремле, во дворце, все священники и подданные пришли принести присягу, он был венчан и объявлен царем и великим князем всея Руси, хотя и был обманщиком и самозванцем, сыном попа, бродившего по стране и продававшего водку. Наступившая перемена возбуждала ропот в народе, особенно недовольном грубостью и самовольством поляков; завладев городом, [он] повелел прекратить толки, недовольства и выступления. Это усмирение проводил воевода (chieff viovode), поддерживавший самозванца и возглавлявший польскую армию; он выдал за самозванного Дмитрия свою дочь, надеясь укрепиться и выдвинуться, его дочь стала царицей272. Поляки — высокомерная нация и весьма грубые, когда им выпадает счастье: они стали главенствовать, показывая свою власть над русскими знатными, вмешиваться в их религию и извращать законы, тиранить, угнетать и притеснять, расхищать казну, истреблять родственников и приближенных Бориса, приговаривая многих к позорной казни, и вообще вели себя как завоеватели, так что русская знать, митрополиты, епископы, монахи и все люди (all sorts of people) возмущались и роптали на порядки этого нового правительства. [Русские] решились уловить момент и пресечь своеволие поляков, но на каждого русского приходилось по сотне поляков, и это сильно смущало их. Между тем король и принцы польские, постоянные враги Московии, воспользовавшись положением, начали готовить армию к захвату страны и престола. Тем временем русские свергли самозванца царя Дмитрия; убив его стражу и захватив его в постели его жены, царицы, вытащили его на крыльцо273. Стрельцы и солдаты бросали в него ножи, изрубили его голову, ноги, тело, вынесли их на площадь, три дня показывали их народу, стекавшемуся туда и проклинавшему предателей, приведших его; воевода (the pallatine) и его дочь царица, а также польские солдаты были выпущены с большим милосердием, чем заслуживали, затем они [русские] приступили к выборам нового царя из своих родов. Были выдвинуты двое: князь Иван Федорович Мстиславский и князь Василий Шуйский274 , оба они боялись принять правление в это мятежное время, когда были распри с поляками и распри между ними, все были разъединены и нельзя было положиться, что в короткое время вновь установится мир. Однако корона и царство прельщали честолюбие, поэтому их принял князь Василий Петрович Шуйский, достойный князь высокого происхождения, третий брат благородного князя Ивана Шуйского, высланного и задушенного, как вы уже знаете275. Этот князь был коронован и возведен на престол при всеобщем одобрении и очень торжественно, в соответствии с их древними обычаями, назван князем Василием Петровичем, царем и великим князем всея Руси со всеми остальными именами и титулами276. Он и его люди вооружились, чтобы не только освободиться, но и выдворить поляков и приготовиться на случай угрозы нового вторжения.
Новому царю, князю Василию, был прислан приказ принести присягу польской короне277, польский король теперь признавал Россию своей завоеванной территорией, присоединенным к монархии Великим княжеством Русским, но не хотел так скоро и просто от него отказаться, он имел в запасе еще много Дмитриев, готовых принять этот титул. Никакие уговоры, уступки, миролюбивые ответы не помогали. Поляки ковали железо, пока оно было горячо, надеясь на поддержку своих интересов русскими боярами и простым людом, уставшим от безвластия, которые, однако, были очень довольны своим выбранным царем князем Василием и его правительством и молили бога о продолжении его царствования. Однако бог отверг их молитвы, готовя еще более суровую кару этому нечестивому племени.
Поляки вторглись с сильной многочисленной армией, напали на слабые духом войска и города москвитян, много военачальников и храбрых солдат было убито с обеих сторон. Поляки победили и вновь захватили Москву, приговорив многих к смерти. Царь князь Василий и разная знать были захвачены в плен, их поместили под строгую охрану в крепости Вильне, столице Литвы278. Теперь они стали оскорблять и притеснять русских повсюду еще сильнее, чем раньше; захватили их имущество, деньги, сокровища и богатства; многие переправляли товары и казну в Польшу и Литву. Но те сокровища, которые были спрятаны старым царем Иваном Васильевичем и царем Борисом Федоровичем в самых секретных местах, без сомнения, остаются там необнаруженными по той причине, что участников их захоронения никогда не оставляли в живых. Русские покорились и стали вассалами, признав короля Польши своим царем и правителем, и просили его официальной грамотой (instrumenl), сохраненной в записи их царствий (in reccord of their crown), чтобы его сын стал их царем, был коронован и жил бы среди них в Москве. Но король не согласился на это и не доверил им особу своего сына279, паны польские также не хотели этого, так как были властными вельможами и считали, что этим лишат корону польскую удачного преемника, подающего большие надежды, а кроме того, они не хотели оказать русским такую честь; они лишь вводили, подобно своим, то одни, то другие законы, чтобы подчинить страну и управлять ею по своей воле, пока ее судьба не определится окончательно. Русские запаслись терпением и сносили с тяжелым сердцем все, пока не нашли способа добыть свою свободу. Вторжения и набеги крымцев сильно беспокоили поляков; бунты и недовольство черемисы Луговой280 (Lugavoie), ногайцев, мордвы (Mordevite), татар, черкесов с их князьями и правителями, которые были хорошими воинами и наездниками, были вызваны тем, что при русском царе они привыкли к лучшему обращению, а теперь терпели стеснения в своих привилегиях от поляков; они оказали и себе и русским большую услугу. Собравшись в большое войско, они напали на поляков и поставили их в опасное положение: грабили, убивали и истребляли их, заставив поспешно бежать с тем, что они успели награбить и захватить. Так они очистили всю страну281
Оставшаяся в живых знать, священство и все люди (all sortts of people) воспрянули духом и опять начали думать об устройстве государства и правления внутри страны. Выдворили поляков и всех других иноземцев и свергли их гнет, хотя с условиями и ограничением. Хотя их изгнали, но им были отданы пограничные города и территории, в древности принадлежавшие польской короне. Их последний царь, князь Василий Шуйский, находившийся в бедственном положении, не был выкуплен и продолжал содержаться в жалкой тюрьме282. Они решили выбрать другого царя, столь многочисленные подданные и монархия не могли существовать без главы и великого правителя. Вы уже знаете, что в начале правления Бориса Федоровича в качестве протектора с ним правила персона поважнее, чем он сам: дядя царя Микита Романович, которого околдовали, он лишился речи, а потом и жизни из-за волшебства, или умопомешательства, или из-за того и другого сразу. Его старший сын, Федор Микитич (Feodore Micketich), достойный и подающий надежды князь, был пострижен в монахи и стал молодым епископом Ростовским, а теперь, говорят, Московским патриархом283, у него был сын, родившийся до того, как его обрекли на монашескую жизнь. Этот его сын был теперь провозглашен и венчан Михаилом Федоровичем (Michall Fedorowich), царем и великим князем всея Руси, как преемник своих предков, со всеобщего одобрения и согласия всех сословий государства (of all estates of the kingdom)284. Пошли ему бог продолжительное и безопасное царствие, счастье, мир и лучшие деяния, чем те, которыми известны его предшественники. Хотя он вступил на престол во времена неблагоприятные, при недостатке казны, которую разграбили, и при отсутствии других средств, нужных государю для поддержания своей короны и государства, однако он продолжает править с большим искусством и прислушиваясь равно как к умным советам своего святого отца, так и к велениям времени. Его отцу для его удовольствия, когда он был молод, я написал славянскими буквами латинские слова и фразы вроде грамматики, в которой тот находил много развлечения. Не могу умолчать и о другом, заслуживающем упоминания деле. Известная Компания английских купцов, торгующая с этими странами, предложила последнему царю заем на 100 тыс. фунтов на нужды его величества в знак их благодарности за дружбу и расположение к ним предков этого царя.
О положении вещей и нынешних событиях в этих странах вы можете узнать из рассказа сэра Томаса Смита285, некоторое время служившего там, а особенно из сведений сэра Джона Мерика286, человека, подолгу жившего там и обладающего большим опытом. За последние годы было несколько посольств, более частных, нежели общественных и скорее невыгодных, чем полезных.
Итак, опасаясь испытывать ваше терпение скукой моих рассказов, многие из которых можно было бы продолжить, я не стал добавлять многих объяснений относительно имен, выражений, терминов, к которым вы не привыкли, особенно учитывая мой столь некрасивый почерк. Предоставляю на ваше суждение и обдумывание не без удивления эти странные события, о которых не упоминает никакая история и которым бог за грехи мира дозволил совершиться в короткое время из-за злых людских умыслов.
С тех пор моя жизнь изменилась, я прожил более 30 лет в плодородном графстве Букингемском, был там шерифом; выполняя все свои обязанности, я во всех делах старался честно соблюсти мирское правосудие, снискал большую дружбу и любовь как у судей, дворян, так и у всех других, воздавал должное тем судьям, которые с верой правили делами, руководствуясь человеколюбием, благоразумием и справедливостью. Благословением божьим много делает добра в Англии ревностное проповедание Евангелия достойнейшими учеными, благочестивыми и набожными богословами. Да благословит их бог и да продлит сие на долгое время!
Я служил также более 30 лет в парламенте, опыт жизни в этом грешном мире, дома и зарубежом, заставляет меня теперь желать пожить в мире лучшем. А пока я должен оставаться как старый корабль, сослуживший добрую службу, в доке при всех своих снастях. Сказать правду, изо всех известных народов и царств в мире нет ни одного, которое могло бы сравниться с нашей трижды благословенной Англией и ее народом — ангельским царством Ханаана287. Итак, не желая дальнейшего познания и испытания этой жизни, я следую справедливому высказыванию: «Si Christum sis nihill est si cetera non sis»288
Конец
Для возврата к тексту нажмите на номер сноски
248) Голицын
Иван Иванович (ум. 1607) —
происходил из боярского
рода князей Булгаковых,
впервые в разрядах
упомянут рындой в январе
1576 г., в 1577 г. он уже
стольник, в 1588—1589 гг.
дворянин из государем»,
был в Алексине, в 1590—1591
гг. служил воеводою в
Смоленске, боярин с 1592 г.;
входил в окружение
Романовых, погребен в
Троице-Сергиевом
монастыре (Боярские
списки. Ч. I. С. 86, 125;
Вкладная книга Троице-Сергиева
монастыря. С. 135; РК
1475—1598. С. 434, 458; РК 1559—1605.
С. 120; Зимин А. А. В канун...
С. 193, 216)..И. И. Голицын,
вероятно, был одним из
близких друзей и
осведомителей Горсея в
Москве.
249)Речь
идет о посольстве
Станислава Радиминского
в Москву осенью 1590 г. для
переговоров о перемирии,
которое было заключено в
1591 г. (см.: Флоря Б. Н. О
текстах русско-польского
перемирия 1591 г. // Славяне
и Россия. М., 1982. С. 71—81).
250)
Расстояние составляет 240
верст, или около 159 миль (см.:
Петров В. А.
Географические
справочники XVII в.//
Исторический архив. 1950. Т.
5. С. 104).
251)Афанасий
Федорович Нагой был не
братом, а дядей царицы
Марии (см. примеч. 44 к «Путешествиям»).
В литературе существует
точка зрения, согласно
которой А. Ф. Нагой,
сосланный в Ярославль,
умер там в 1585 г. (см.:
Берри и Крамми. С. 375.
Примеч. 5). Однако Р. Г.
Скрынников считает, что
Нагой был жив и
оставался одним из самых
деятельных участников
политической борьбы 90-х
годов (см.: Скрынников Р.
Г. Борис Годунов и
царевич Дмитрий / /
Исследования по
социально-политической
истории России: Сб. ст.
памяти Б. А. Романова;Л.,
1971. С. 188).
252)
Ср.: «19-го числа...
случилось величайшее
несчастье: юный князь 9-ти
лет... был жестоко и
изменнически убит; его
горло было перерезано в
присутствии его дорогой
матери, императрицы;
случились еще многие
столь же необыкновенные
дела... После этого
произошли мятежи и
бесчинства» (Письмо
Горсея лорду Берли от 10
июня 1591 г. // Лурье Я. С.
Письма... С. 199—201).
Известие Горсея, жившего
в Ярославле, об
обстоятельствах смерти
Дмитрия рассматривается
исследователями как
важный источник, так как
оно написано почти
участником событий, хотя
и много позднее. (Английский
двор — «двор немецкой
агленских немец» —
действительно находился
в Ярославле, почти в
центре города, и был
резиденцией приезжавших
туда англичан. См.:
Ярославские переписные
и писцовые книги // Труды
Ярославской губернской
ученой архивной
комиссии. Ярославль, 1914.
Т. VI. Л. 723. Указано
авторами коллективной
курсовой работы,
студентами 2 курса ЯрГУ.)
Оно широко используется
историками в разных
версиях о смерти
царевича Дмитрия (разбор
и тщательный анализ
источников и литературы
см.: Зимин А. А. В канун... С.
153—182). В целом
повествование Горсея и
особенно «речь»
Афанасия Нагого «воспроизводят
версию Нагих» (см.:
Скрынников Р. Г. Борис
Годунов и царевич
Дмитрий. С. 196), хотя нет
доказательств,
подтверждающих
предположения Р. Г.
Скрынникова, что центром
заговора был Ярославль (Там
же. С. 191).
253)Горсей
невольно или намеренно
излагает
антигодуновскую версию
о подтасовке фактов в
показаниях пойманных
поджигателей Москвы. О
больших пожарах в
столице сообщают также К.
Буссов, Ж. Маржерет, «Новый
летописец».
254)
Следственная комиссия в
составе боярина кн. В. И.
Шуйского, окольничего А.
П. Клешнина и
митрополита (а не
епископа, как у Горсея)
Крутицкого Геласия
приехала в Углич 19 мая.
Перед этим, 18 мая, сюда
прибыл отряд московских
стрельцов во главе со
стрелецким головой
Темирем Засецким. О
последовательности
событий этого месяца 1591
г. см.:Полосин И. И. Указ.
соч. С. 226—227.
255)
Погребение состоялось 22
мая 1591 г. (Повесть об
убиении царевича
Дмитрия // ЧОИДР. 1864. Кн. 4.
С. 4).
256)
Датирующий фрагмент,
служащий указанием на
позднее редактирование
рассказа о смерти
Дмитрия.
257)
См. текст этих писем в «Трактате
о втором и третьем
посольствах».
258)
Здесь помета на полях
рукописи: «1589». Издатели
1968 г. считают эту дату
неверной и приписанной
позднее (см.: Берри и
Крамми. С. 360. Примеч. 1).
259)Горсей,
видимо, ссылается на 1-е
издание 1589 г. сборника
Гаклюйта, где была
опубликована «Коронация»,
или на 2-е издание 1589— 1600
гг. (см. археографическое
введение). Сочинение
Флетчера появилось
частью в том же 1-м
издании Гаклюйта (Hakluyt R.
The Principal Navigations, Voiages, etc. of
the English Nation. L., 1589. Vol. 1. Р.
498— 500), а отдельным
изданием вышло впервые в
1591 г. Л. А. Никитина
связывает ссылку Горсея
на У. Кэмдена с
исторической хроникой
Кэмдена, первый том
которой доведен до 1589 г.
и вышел в 1615 г. (см.:
Никитина Л. А. Англо-русские
отношения в свете
хроники В. Кэмдена //
Феодальная Россия во
всемирно-историческом
процессе. М., 1972. С. 314— 315).
Отметим, что Горсей в
этом известия не
утверждает, как считает
Л. А. Никитина, что Кэмден
издал его документы в
своей хронике (Никитина
Л. А. Указ. соч. С. 314).
260)
«Трактат» Горсея о
природе, характере
русских и проч.,
упоминаемый здесь, не
известен. Горсей,
безусловно, был
информатором Флетчера
во время их совместного
возвращения в Англию в
1589 г. (см.: Берри и Крамми.
С. 93
261)
«Дом глупцов будет
сметен» (Притча 14:11;
Берри и Крамми. С. 361.
Примеч. 1).
262)Слова
«тиран-душегубец»
Горсей передает по-английски,
но кириллицей.
263)
Царь Федор умер
естественной смертью б
января 1598 г. (Житие царя
Федора // ПСРЛ. Т. 14. С.
16—22). Слухи о его
насильственной смерти
были достаточно
распространены, они
отразились в памятниках
антигодуновской
направленности (см., напр.:
Повесть како отомсти... С.
243— 244).
264)
Преувеличение автора.
Царица Ирина на 8-й день
после смерти мужа сама
отправилась в
Новодевичий монастырь,
где приняла постриг, «не
восхоте... царствовати» (ПСРЛ.
Т. 34. С. 235—236; ПСРЛ. Т. 14. С.
21—22; Буганов В. И.
Сказание о смерти Федора
Ивановича и воцарение
Бориса Годунова // ЗОР
ГБЛ. М., 1957. Вып. 19. С. 176;
Скрынников Р. Г. Борис
Годунов. С. 106—108; Зимин А.
А. В канун... С. 212).
265)Борис
Годунов родился около 1549
или 1552 г., умер в 1605 г. (о
дате рождения Бориса см.:
Зимин А. А. В канун... С. 18.
Примеч. 55).
266)В
действительности
одновременного
вторжения «крымцев,
поляков и шведов» не
последовало. В 1598 г.
ожидался поход
крымского хана на Россию,
но он не состоялся. В
первые три года XVII в.
Речь Посполитая и Швеция
не открывали военных
действий против русских.
Более того, распад
польско-шведской унии и
назревавшее
столкновение Польши и
Швеции создали условия
для активизации русской
политики в Прибалтике.
Борис Годунов предложил
помощь Швеции против
Речи Посполитой на
условиях уступки России
Нарвы (см.: Флор я Б. Н.
Русско-польские
отношения и балтийский
вопрос... С. 71; Скрынников
Р. Г. Социально-политическая
борьба в Русском
государстве в начале XVII
века. Л., 1985. С. 92—96).
267)
Рассказ о Богдане
Бельском содержит намек
Горсея на
исключительную роль его
в обстоятельствах
насильственной (по
Горсею) смерти Ивана IV (см.
примеч. 130 к «Путешествиям»).
268)
Горсей несколько «сдвинул»
хронологию: Богдан
Бельский начал
действовать не до, а
после смерти Бориса в 1605
г., когда самозванец был
на пути к Москве (см.:
Платонов С. Ф. Очерки по
истории Смуты в
Московском государстве
XVI—XVII вв. М., 1937. С. 271—275).
269)
Лжедмитрий I (ум. 1606) —
авантюрист, самозванец
принявший имя умершего
царевича Дмитрия.
Русские источники
свидетельствуют, что
самозванцем был беглый
монах Григорий, в миру
мелкий галицкий
дворянин Юрий Отрепьев.
В 1602 г. он бежал в Речь
Посполитую, там
самозванец вошел в
тесные контакты с
высшими кругами
католической церкви и
польскими магнатами
Вишневецким и Мнишком (см.
примеч. 272 к «Путешествиям»),
надеявшимися с помощью
своего ставленника на
русском престоле
удовлетворить свои
территориальные
притязания, а также
подключить Россию к
войне Речи Посполитой со
Швецией. Поход
самозванца на Москву
начался в 1604 г. малыми
силами в 2000 наемников.
После присоединения
казачьих частей,
крестьян, а также
посадских людей южных
окраин России, войско
Лжедмитрия стало
реальной угрозой для
правительства Бориса
Годунова. Голод 1601—1603 гг.,
нищета, постоянные
репрессии, вызывавшие
недовольство широких
народных масс, породили
все же надежду на
избавление «истинным
царем» — все это
обеспечило поддержку
самозванца со стороны
народа. В 1605 г.
Лжедмитрий захватил
Москву (см. примеч. 271 к «Путешествиям»).
Однако продержаться на
троне ему удалось менее
года: подтверждение в
целом крепостнического
законодательства,
засилье поляков при
дворе, недовольство и
интриги русской знати
привели к восстанию в
столице 17 мая 1606 г.,
Лжедмитрий был убит (Сб.
РИО. СПб., 1912. Т. 137. С. 176, 247,
319; ААЭ. Т. 2. С. 78—79; см.
также: Платонов С.Ф.
Очерки... С. 2.71— 280;
Пирлинг П. Дмитрий
Самозванец. М., 1912;
Скрынников Р. Г. Борис
Годунов. С. 155—181).
270)
Борис Годунов
скоропостижно умер 13
апреля 1605 г., по-видимому,
от апоплексического
удара (см. подробнее:
Скрынников Р. Г.
Социально-политическая
борьба... С. 216). Москва
присягнула его сыну по
имени Федор (а не Иван) (СГГиД.
Ч. II. С. 189; Масса И. С. 97;
Скрынников Р. Г.
Социально-политическая
борьба... С. 242). Показания
источников о расправе с
семьей Годуновых по
приказу самозванца
проанализированы Р. Г.
Скрынниковым. По его
мнению, версия о
самоубийстве Годуновых
исходила из официальных
кругов в лице боярина В.
В. Голицина, клеврета
самозванца, тогда как
осведомленные
иностранцы (некоторые из
них были даже очевидцами)
Исаак Масса, Якоб
Маржерет, Томас Смит,
Петр Петрей настойчиво
сообщают о казни Федора
и царицы Марии Годуновых
(ПСРЛ. Т. 14. С. 66;
Скрынников Р. Г.
Социально-политическая
борьба... С. 290—293).
271
Источниками Горсея об
этих событиях начала XVII
в. были, скорее всего,
записки и рассказы
Томаса Смита (см. о нем
примеч. 285 к «Путешествиям»).Лжедмитрий
I вошел в Москву 20 июня 1605
г. 1 июня его гонцы
огласили грамоты нового
претендента на русский
престол сначала в
подмосковном Красном
селе, а затем и в самой
Москве на Красной
площади. Обращение
Лжедмитрия I
спровоцировало
выступление московского
посада, правительство Ф.
Б. Годунова пало (ПСРЛ. Т.
14. С. 65—66; РИБ. Т. 13 Стб. 47,
577, 729; Платонов С.Ф.
Очерки... С. 266—271;
Скрынников Р. Г.
Социально-политическая
борьба... С. 239—323).
272)«Воевода»
— Юрий Мнишек, в русских
источниках именуется
как «воевода
Сендомирский» (см.:
Белокуров С. А. Разрядные
записи за «смутное время»
(7113—7121). М., 1907. С. 8. и др.).
Юрий Мнишек - крупный
польский магнат,
поддержавший самозванца
в Речи Посполитой. За
согласие на брак с его
дочерью Мариной
Лжедмитрий I предлагал
будущему тестю Новгород,
Псков и миллион золотых.
2 мая 1606 г. Марина Мнишек
в сопровождении
огромной свиты прибыла в
Москву, 8 мая состоялось
бракосочетание (ДРВ. 1775.
Т. VII. Свадебный чин
Лжедмитрия I).
273)
Восстание против
Лжедмитрия I вспыхнуло 17
мая 1606 г. Самозванец был
тут же убит ворвавшейся
в Кремль толпой, Мнишки
не пострадали (см.:
Платонов С.Ф. Очерки... С.
223—225).
274)
Горсей перепутал имена и
отчества. Правильно:
Федор Иванович
Мстиславский.
Шуйский Василий
Иванович (1552—1612) —
представитель знатного
рода суздальских князей,
служил рындой у Ивана IV в
1574—1579 гг. В 1580 г. —
царский дружка на
свадьбе Ивана IV с Марией
Нагой, с 1584 г. — боярин, в
1591 г. возглавлял «углицкий
розыск» о царевиче
Дмитрии. Один из
организаторов свержения
самозванца в мае 1606 г. В
1606 — 1610 гг.— русский
царь. Выл насильственно
сведен с русского
престола и пострижен в
монахи 17 июля 1610 г. Умер в
заточении в Польше (РК
1475—1598. С. 260, 276, 359, 530;
Боярские списки. Ч. I. С. 48,
49, 76, 246; Мордовина С. П.,
Станиславский А. Л. Указ.
соч. С. 191; Вкладная книга
Троице-Сергиева
монастыря. С. 30; Повесть о
победах Московского
государства. Л., 1982. С. 25;
Платонов С. Ф. Очерки... С.
325—340; Черепнин Л. В. Указ.
соч. С. 160—167; Скрынников
Р. Г. Россия накануне «смутного
времени». М., 1980. С. 74—85).
275)
О смерти Ивана Петровича
Шуйского см. примеч. 282 к
«Путешествиям».
276)Коронация
Василия Ивановича
Шуйского (а не Петровича,
как у Горсея) состоялась
1 июня 1606 г.
277)Источники
не подтверждают это
известие Горсея.
278)
Горсей не совсем верно
передает канву событий.
17 июля 1610 г. Шуйский был
сметен с престола не
интервентами, а массовым
движением в столице,
начавшимся после
поражения русских войск
и подхода к Москве
сторонников Лжедмитрия
II. Л. В. Черепнин считает,
что решение об отставке
самодержца было принято
земским собором (см.:
Платонов С. Ф. Очерки... С.
325—340; Черепнин Л. В. Указ.
соч. С. 160— 167). Василий
Шуйский был вывезен в
Польшу, власть на время
оказалась в руках группы
бояр.
Лжедмитрий II —
авантюрист, самозванец,
выдававший себя за
русского царя Дмитрия
Ивановича, якобы
спасшегося во время
восстания 17 мая 1606 г. (см.
примеч. 269 к «Путешествиям»).
Происхождение его
неясно. В 1608 г. с отрядом
польских и казацких
войск Лжедмитрий II
подошел к с. Тушино под
Москвой (отсюда кличка «Тушинский
вор»), где было
сформировано
правительство из
русских феодалов и
приказных. Разорял
русские села и города.
Убит в декабре 1610 г. (см.:
Платонов С. Ф. Очерки... С.
267—281).
279)
17 августа 1610 г. «семибоярщина»
заключила договор, по
которому русским царем
признавался польский
королевич Владислав.
Однако Сигизмунд III,
принявший условия о
переходе королевича в
православную веру и
сохранении прерогатив
боярской думы, земского
собора, а также о снятии
осады Смоленска, на деле
не собирался их
выполнять, надеясь
править Россией.
Владислав не был послан
в Москву Сигизмундом III.
Публикацию договора 17
августа 1610 г. см.: СГГиД. Ч.
II. С. 200.
280)
В XVI в.«Луговой стороной»
называлась территория к
востоку от Казани вдоль
берегов Волги. Основное
население этой
местности составляли
мари и удмурты,
известные под
обобщенным именем «луговой
черемисы» (см.: Тихомиров
М. Н. Россия в XVI столетии.
С. 485).
281)Рассказ
об освобождении от
интервентов далек от
достоверности.
Освобождение Москвы
произошло в основном
силами русского народа 26
октября 1612 г. Ему
предшествовала борьба
против польско-шведских
интервентов первого
ополчения под
руководством П. П.
Ляпунова, Д. Т.
Трубецкого, и И. М.
Заруцкого, а затем
второго ополчения Д. М.
Пожарского и К. Минина,
объединившего
патриотические силы в
стране (см.: Платонов С. Ф.
Очерки... С. 360—423;
Любомиров П. Г. Очерк
истории нижегородского
ополчения 1611—1613 гг. М.,
1939. С. 146—157).
282)
В. И. Шуйский умер в
польском плену в
сентябре 1612 г.
283)
Датирующее известие,
указывающее на время
написания Горсеем этого
заключительного
фрагмента. Филарет был
провозглашен патриархом
в июне 1619 г. (см. примеч. 194
к «Путешествиям»).
284)
Михаил Федорович
Романов был избран царем
на земском соборе в
феврале 1613г. и коронован
11 июля того же года (см.:
Черепнин Л. В. Указ. соч. С.
194—201).
285)
Смит Томас (1558?—1625) —управляющий
Московской компанией в
начале XVII в. Он побывал в
России в 1604—1605 гг. (Willan Т.
S. The Muscovy Merchants of 1555. Р. 122).
Близость записок Горсея
к его документам уже
отмечалась выше (см.
примеч. 271 к «Путешествиям»);
на английском языке этот
отчет был опубликован в
1604 г. (см.: Берри и Крамми.
С. 368. Примеч. 27; см. также:Смит
Т. Путешествие сэра Т.
Смита. СПб., 1893).
286)
Мерик Джон (ум. 1638) —
агент и позднее
управляющий Московской
компанией. Побывал в
России в первые годы XVII в.
(Willan Т.S. The Muscovy Merchants of 1555.
Р. 144; Берри и Краммв.С. 368;
Примеч. 28; Phipps J. M. Sir Gohn
Merrick. Newtonville, 1983).
287)
Ханаан (библ.) — древнее
название территории
Палестины, Сирии и
Финикии. В употреблении
Горсея, вероятно,
означает «земля
обетованная».
288)
«Будь христианином, не
заботься об остальном» (лат.).
|
|
|
|
||